Связь со всем живым...

Связь со всем живым

Светлой памяти моей матери посвящается

Несколько месяцев назад Нижегородская газета зеленых "Берегиня" опубликовала мою статью "Чудиновские колоски", в которой  рассказывалось о пагубном воздействии на природу гигантов - индустриальных животноводческих комплексов, в частности, птицефабрик. На одной странице с моим материалом под общим аншлагом "Снесла курочка яичко" я с интересом прочел две другие заметки: "Скотный рай..." и "Индустриальный ад". Они напомнили многое из моей сельской жизни.

Чешская фермерша Юлия Крокова  своей публикацией «Скотный рай» задела самые тонкие струны моей души. "Внутренняя связь со всем живым, особенно домашней скотиной"... Для меня эта связь была неразрывной с самого детства, далекого, военного, голодного...

1941 год застал нашу семью в России, куда в 30-е годы моего отца, крестьянина деревни Лесники Плещеницкого района(теперь Логойского) Минской области выслали из Белоруссии за "политику". Приговор гласил: "Три года лагерей и бессрочная высылка". Вина отца состояла в том, что он писал письма родному брату Игнату, который жил в соседней деревне, оказавшейся за границей, в Польше.

В то время наша семья жила на железнодорожной станции Воскресенск Московской области. Станция эта узловая, ее часто бомбили немецкие самолеты. С первых дней войны, лишившись кормильца (отец ушел на фронт), мать завела хозяйство, чтобы выжить. Купила козу и кроликов. Мы - четверо детей дошкольного и школьного возраста, помогали ей как могли. Я,девятилетний, был ответственным за кроликов. "Политические" жили в деревянном двухэтажном бараке. Во дворе - такой же длины сарай, поделенный на секции. В нашей секции и плодились кролики в норах. Самцов держали отдельно: они очень драчливы. Для них сколотили с мамой несколько клеток-ящиков.

Такой примитивной была наша ферма. Но как она выручала нашу семью! Особенно после того, как украли нашу кормилицу козу Розку. А когда, помню, зимой украли и месячные хлебные карточки на всю семью - совсем стало худо. Я с распухшими от голода руками оказался в больнице.

Но мы выжили! Благодаря стараниям нашей мамы-труженицы и... кроликам. Их необычайной плодовитости, неприхотливости и другим полезным качествам, которых, как оказалось, люди до сих пор толком не знают.

На всю жизнь стало для нашей семьи правилом считать домашних животных своими меньшими братьями, жить с ними одной семьей. "Никогда не бить по голове," - как говорил Сергей Есенин, тоже деревенский парень, ставший классиком в 30 лет. Несомненно, своему таланту он обязан внутренней связи со всем живым. Достаточно вспомнить проникновенные строки поэта: "клен ты мой опавший", или "Собаке Качалова." - "Ты по-собачьи дьявольски красив, с такою милою, доверчивой приятцей..."

Эту внутреннюю связь со всем живым мама прививала и нашим детям, ее внукам. Когда мы жили далеко от нее, в Нижнем Новгороде, мои дети - два сына, очень любили проводить школьные каникулы у бабушки в Белоруссии, в деревне Ободовцы Минской области. Там же проводили каникулы и дети моей младшей сестры Зинаиды из соседнего колхоза.

Двор бабушки был полон всякой живности: корова, теленок, пять коз, до трех десятков нутрий, кроликов, не считая кур, притом разных пород, и маленьких цесарок. Дети сами доили коз и пили парное молоко, не отходя от «кассы». Знали повадки животных. Ведь не всякая коза позволит себя подоить, если не угостить ее чем-либо вкусненьким. Например, хлебной корочкой или яблоком - у нас был большой ухоженный сад.

...Наверное, на генетическом уровне я неравнодушен к лошадям. Как справедливо пишет чешская фермерша Юлия Крокова, и в Чехии, и во всех странах советского блока запрещалось держать лошадей в частной собственности. Но нам - деревенским мальчишкам - хватало колхозных лошадей. Мы отгоняли их в ночное пастись, треножили (путали передние ноги), а утром пригоняли на конный двор на работу.

И своих детей я приучал к лошадям. Учеба не обходилась без происшествий. Помню, будучи в очередном отпуске у родителей, подсадил я однажды своего младшего десятилетнего сынишку на жеребца. Напомнил: "Держи, сынок, поводья, чтоб конь чувствовал седока". А как потом выяснилось, в конюшне оставили в стойле его "зазнобу" - кобылу Сильву, которая была "в охоте". Поэтому жеребец понес моего сыночка к Сильве галопом. На повороте улицы седок не удержался за гриву и полетел кубарем. Я сам напугался не меньше - схватил его в охапку и бегом домой к бабушке. На деревне тетю Ядю (Ядвига) считали "доктором", она была знахаркой и умела заговаривать болезни. Бабушка успокоила внучка, налила в блюдечко отвара травы "от испуга", пошептала молитву, водя иголкой по блюдечку перед носом "пациента" и дала выпить.

Так же одного ее сеанса лечения хватило и моему отцу от рожистого воспаления руки, притом правой. Тогда он работал прорабом колхоза и нарыв мешал ему писать наряды на работу, а больничные мази не помогали. Прежде отец осуждал знахарство, потому что был партийным. А знахарство в те года преследовалось уголовно. Но как припекло самому, так взмолился: "Мать, заговори". Даже из других деревень к нам приезжали люди со своими хворями.

Однако вернемся к Юлии Кроковой. Я глубоко убежден: скотный рай, описанный чешской фермершей, возможен только в приусадебном хозяйстве или на ферме, но никак не на колхозном молочно-товарном комплексе, где сотни голов КРС теснятся под одной крышей. Невозможен птичий рай и на птицефабрике.

Следует сказать, продукция "индустриального ада" может быть коварной. И это я прочувствовал на своей собственной шкуре. Дело было так. Моя мать некоторое время жила в городе Молодечно Минской области у внука в типичной пятиэтажке. Это в четырех километрах от моей кроличьей фермы, где я держал 4-5 десятков кур-несушек в деревне Мойсичи. Как-то я заночевал у них. По своей давнишней привычке мать положила мне на завтрак пару сырых куриных яиц, заварила чай на травах... Но не усмотрела, что яйца оказались не деревенские с моей фермы, а из магазина с датой производства на боку, т.е. с птицефабрики... К вечеру меня увезла машина скорой помощи в инфекционную больницу с диагнозом "сальмонеллез". Яйца с птицефабрик, как известно, подлежат перед употреблением термообработке. Внешне они не отличаются от деревенских, экологически чистых - но только внешне.

К сожалению, ни в Белоруссии, ни в России нет закона о сертификации экологически чистых продуктов питания. Хотя необходимость подобного законодательства давно назрела. Ведь многие относятся негативно к продукции "индустриального ада", царящего на крупнотоварных сельскохозяйственных предприятиях. Когда моя сестра Зинаида приезжала с работы со свинокомплекса на 17 тысяч голов, то верхнюю одежду она оставляла во дворе под навесом, от нее запах свинокомплекса исходил на версту...

США еще в 1990 году приняли закон "О производстве продуктов по органическим технологиям", который установил единый национальный стандрт для сертификации и маркетинга экологически чистых продуктов питания.

И последнее. До 1987 года в течение 16 лет я проходил воинскую службу в Нижнем Новгороде на авиационном заводе "Сокол". И почти каждый год ездил в Ободовцы на зимнюю охоту на кабана, лису, зайца, куропатку. Прежде их было несчитанно. Снежной зимой, бывало, куропатки часто залетали в деревню на подворье кормиться. Поголовье диких животных сильно пострадало от неразумной мелиорации и индустриализации сельского хозяйства. Именно тогда распахали перелесочки, распадки, спрямили глубокими канавами малые речки под крупноконтурные поля: так просторней маневрировать  тяжелому трактору К-700.При этом забыли «мелочь»: отвалы канавы навсегда  похоронили под собой родники, питающие саму речку и все живое в ней.

А еще больше животный мир и биоразнообразие в целом, пострадали от тотальной химизации. В этих перелесках, распадках гнездилась всякая живность, и не только мелкая. А сколько мы, мальчишки, ловили рыбы, раков в нашей речке Ольшинке и в прудах, когда они были чистыми! Притом ловили зачастую руками. Или каким-нибудь другим примитивным способом. Завяжем, бывало, бельевую корзину тряпкой с рукавом посредине; через рукав кладем прикорм для рыбы (лучше всего жмых) и опускаем корзину в глубокое место пруда. И через пару часов доставай полкорзины карасей! Нынешние дети уже не ловят карасей в бабушкиной деревне: пруды стали мертвыми от химических стоков с полей и рядом расположенного колхозного машинно-тракторного двора.

 Эта ситуация в типичной белорусской деревне очень схожа с экологической ситуацией на российской реке Кишма, пострадавшей от "птичника" - Ясенецкой птицефабрики с ее индустриальным адом. Ниже «птичника» перевелись не только раки, рыба, но смолкли даже лягушки. Река стала мертвой. Такой же, как пруд в бабушкиной деревне…

КАНИКУЛЫ У ТЕТИ ЯДИ